На полях сражений украинской спецоперации остались десятки тысяч единиц разбитой военной техники. Однако даже в таком состоянии при определенных условиях она может принести пользу и даже большую прибыль. Что нужно для этого сделать и какие опасности важно при этом учесть?
По последним сводкам Минобороны, с начала СВО уничтожено свыше 26 тыс. танков и БТР, почти 32 тыс. орудий, около 48 тыс. единиц спецтехники ВСУ – главным образом автомобилей. Местность вдоль ЛБС – линии боевого соприкосновения – буквально завалена «железом».
Иначе говоря, имеется в целом больше ста тысяч единиц разбитой техники, в том числе тяжелой и бронированной – и это только со стороны ВСУ. Разумеется, есть потери и среди российской техники, в том числе безвозвратные. Все эти машины и механизмы представляют собой большую ценность даже после того, как были повреждены или уничтожены в ходе боевых действий.
«Работа с разбитой техникой уже идет. Причем ее алгоритм не меняется уже больше века», – рассказывает военный эксперт Владислав Шурыгин. Сначала на местность заходят саперы, убирают все мины и неразорвавшиеся боеприпасы. Они делают местность полностью безопасной.
Затем заходят инженерно-строительные войска. На них возложена важная эвакуационная задача. «Военные с помощью РЭМов – ремонтно-эвакуационных машин – вытаскивают всю технику подальше от линии боевого соприкосновения, на специальные площадки. Затем каждый подбитый танк, БТР или пушку осматривают, чтобы понять, что с ней делать дальше», – пояснил газете ВЗГЛЯД военный аналитик, редактор журнала «Арсенал Отечества» Алексей Леонков.
По словам Леонкова, если техника «убита» не до конца, она становится учебным пособием для военных вузов. «Курсанты должны понимать, как устроены танки и БТР противника и где у них слабые места», – пояснил эксперт.
Если трофейная техника на ходу, курсантов учат ею владеть. Такой навык особенно пригодится бойцам ССО – сил специальных операций.
Часть трофейной «брони» восстанавливают и используют против ВСУ. Если, скажем, у танка «Леопард» или «Абрамс» уцелели только двигатель или оптика, их снимают, чтобы починить и использовать на другом трофейном танке.
По словам эксперта, западная техника, как правило, очень капризна, в отличие от отечественной, куда хуже приспособлена для ведения боев в условиях глубокой грязи, снега и низких температур. Поэтому военные работают только с теми трофейными танками и БТР, которые восстановить легко. Если они сильно разбиты, производить долгий ремонт с заменой большого числа запчастей смысла нет.
Полностью разбитая техника идет в металлолом – на переплавку. Так, например, ступени в храме парка «Патриот» под Москвой выполнены как раз из трофейного металла (конечно, не из зоны СВО, а времен Великой Отечественной). Прихожане идут в церковь, попирая ногами оружие поверженной нацистской Германии. Но чаще трофейный металл используется для нужд экономики.
После эвакуации с поля боя всю технику, признанную негодной для ремонта, с помощью газовых резаков режут на сортовой металлолом. «На специальных площадках скапливается тяжелая бронированная техника из черных металлов. На отдельных – легкобронированная, где для брони используют сплавы алюминия – как правило, это бронетранспортеры. Важно, чтобы алюминиевые сплавы не попали, например, к черным и легированным – потому что у них разная температура плавления», – пояснил Леонков.
Отдельно сортируют оружейную, легированную сталь.
Она вновь используется для военного производства. Ведь, например, ствол артиллерийского орудия среднего калибра изнашивается в среднем через 10 тыс. выстрелов, и его надо менять.
Затем разделенный по сортам металл грузится в железнодорожные вагоны и едет на металлургические заводы. «В России и Белоруссии есть несколько предприятий, которые специализируются на переплавке трофейного металла», – рассказал Алексей Леонков. В Белоруссии, например, такой завод есть в Гомельской области – там из «военного» металла еще с советских времен делают рельсы и двутавровые балки, которые активно используются при строительстве.
«В Донецкой и Луганской областях тоже есть несколько металлургических заводов, которые специализируются на переплавке военной техники»,
– рассказывает Алексей Леонков. Кстати, чтобы улучшить логистику, в этих регионах специально отремонтировали железнодорожные ветки, ведущие к металлургическим предприятиям. Но и они не справляются с обилием трофейного железа.
Сколько всего трофейного металла досталось нашей стране? Эксперт провел приблизительный подсчет. По данным Минобороны, общий объем «крупноформатной» разбитой техники ВСУ перевалил за 50 тыс. единиц. Средний вес единицы – 30 тонн. Получается, что мы «затрофеили» не менее 1,5 млн тонн металла.
Много это или мало? С одной стороны – немного. По данным Всемирной ассоциации производителей стали (WSA), в 2024 году в России произвели 70,7 млн тонн стали. А тут – всего 1,5 млн. С другой – это в любом случае дополнительный заработок. По прогнозу экспертов компании «Эйлер аналитические технологии», по итогам 2025 года
средневзвешенная цена на стальной прокат в России составит 543 доллара за тонну, или около 42 тыс. рублей. Умножаем 42 тысячи на 1,5 млн тонн и получаем 6,3 млрд рублей. Столько можно получить, если переплавить трофеи, накопленные с начала спецоперации.
Впрочем, по словам экспертов, часть техники уже переплавили. Но далеко не всю. «После Великой Отечественной только на вывоз разбитых танков, пушек, автомобилей ушло около года. А мы еще СВО не закончили», – пояснил Леонков. Владислав Шурыгин считает, что Россия может использовать послевоенный опыт СССР: когда эвакуацией разбитой техники и сдачей ее в металлолом вполне официально занимались специальные артели, работающие в условиях хозрасчета.
По мнению экспертов, крайне важно не пустить дело на самотек. Так, например, с украинской стороны ЛБС распространилась крайне опасная практика: местные жители уже сейчас собирают неразорвавшиеся боеприпасы и остатки военной техники – чтобы сдать в металлолом. Пытаясь заработать, они ищут и разбирают на ценные компоненты обломки сбитых БПЛА, снарядов и любого военного «железа».
«В поле сбиваются беспилотники, приезжает группа их забрать, а дронов нет – местные жители разобрали на перепродажу», – сетует в украинских СМИ замдиректора компании по производству средств радиоэлектронной борьбы Денис Храпчинский. По его словам, пытаясь заработать на цветных металлах, люди ежедневно травмируются, а то и гибнут – из-за детонации необезвреженных боеприпасов.
Эксперты считают: России нужно учесть негативный украинский опыт и не допустить его повторения у нас. Чтобы начать зарабатывать на трофеях, нужно как минимум полностью разминировать местность. Эта работа, впрочем, уже идет, хотя и может занять, по ряду оценок, десятки лет. Но в любом случае постепенно вместе с минами исторические территории России будут освобождаться и от разбитой техники – и приносить тем самым пользу российским финансам и металлургии.
Теги:
военная техника
,
СВО